В память о Саре - Страница 60

— Значит, в открытке она указала обратный адрес. Вот так ты ее и нашел.

Лу подмигнул.

— В самую точку.

— А как только ты узнал ее адрес, то сел в самолет и полетел в Париж.

— Правильно.

— С фальшивым паспортом.

— В то время у меня с властями вышло одно недоразумение. Они почему-то решили, будто я имею какое-то отношение к краже электронных штучек со склада в Южном Бостоне.

— Вот только ты боишься летать, потому что страдаешь клаустрофобией.

— Я не летаю, потому что не доверяю аэропланам.

— Тогда почему ты не позвонил ей? Если уж у тебя был адрес, то узнать номер телефона было проще простого. К чему создавать себе проблемы и лететь на самолете?

— Мальчику нужна мать, — ответил Лу, и Майк ощутил в его голосе сдерживаемую ярость.

Почему он так уверенно ведет себя?

«Он водит тебя за нос».

Но ради чего?

— Ты всегда считал свою мать святой, — вновь заговорил Лу. — А как насчет меня? Все эти игры в мяч, велосипеды и машина, твое обучение у Святого Стефана. Когда вы с Биллом начали свое дело, я предложил тебе денег, даже направил к вам нескольких клиентов. Ты всегда получал то, что хотел.

— Включая побои.

— Тебе нужна была некоторая закалка. Приходская школа и вся эта церковная чушь сделали тебя мягкотелым. В этом и состоит проблема твоего поколения. Вам нравится нянчить самые пустяковые болячки, которые подкидывает вам жизнь, и вы только и делаете, что скулите и причитаете. Вот почему в наши дни развелось столько слабаков и гомиков. — Лу покачал головой и подался вперед. Кандалы его лязгнули. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы я жаловался на свое положение? На то, что потерял брата па этой дерьмовой войне или провел больше года в лагере для военнопленных?

— Расскажи мне, что ты с ней сделал.

— Я попытался уговорить ее вернуться домой.

— Ты лжешь.

— Хочешь сказать, мы поссорились? Естественно. — В его лице и голосе не было заметно ни следа сожаления. — Несчастья случаются время от времени, верно? Как и тот вечер, когда ты пошел к Джоуне. Я больше чем уверен — ты не собирался избивать его до потери сознания.

Но когда ты услышал, как он лжет тебе в лицо, то просто нe мог сдержаться — или я что-то упустил?

— Ты недавно разговаривал со своим лучшим другом Кадиллаком Джеком?

— Я ее и пальцем не тронул. Если ты не хочешь этого признавать, дело твое. — Голос Лу звучал спокойно.

«Чересчур спокойно», — подумал Майк.

— Кто этот человек на фотографиях?

— Жан-Поль Латьер.

Майк был настолько удивлен, что не успел придать своему лицу равнодушное выражение.

— Да, я знаю, кто он такой, — продолжал Лу. — Они выросли вместе. Они были очень, очень близки, эти двое — не разлей вода, если можно так сказать. В молодости Жан-Поль и твоя мать были без ума друг от друга. Буквально неразлучны. Но потом твоя мать переехала в Штаты. Ей было пятнадцать, и она была безнадежно влюблена. Они с Жан-Полем переписывались и перезванивались — вот только звонить по большей части приходилось Жан-Полю, поскольку отец твоей матери, твой дед, не мог позволить себе роскошь названивать во Францию. Когда Жан-Полю исполнилось девятнадцать или около того, он стал прилетать сюда, чтобы повидаться с твоей матерью. Он-то вполне мог себе это позволить. Он работал в целлюлозно-бумажном бизнесе своего отца, когда твоя мать уехала из Франции. Ну, ты понимаешь, готовился стать наследником семейного предприятия и все такое. «Бумага Латьера». Крупная компания. Жан-Поль обожал осыпать твою мать дорогими подарками. Типа шарфика. В доме время от времени появлялись дорогие безделушки.

Майк потер лоб и обнаружил, что тот стал скользким от пота.

— Тебе, наверное, трудно поверить, что твоя мать, истинная святая, могла быть замешана в чем-то столь сомнительном?

— Если у нее и был роман, я не виню ее за это.

— Роман? Она любила его, когда мы встретились с ней.

— Тогда почему она вышла за тебя?

— Семья Жан-Поля была очень успешной и состоятельной. Знатное происхождение, изобретатели и политики — ну, ты понимаешь, вся эта родословная чушь, от которой кое-кто готов намочить штаны от восторга. Ничто не доставляло твоей матери такого удовольствия, как деньги. Но вся штука в том, что старик Жан-Поля не мог позволить сыну связаться с простолюдинкой, пусть даже она была такой красавицей, как твоя мать, — нужно думать о чистоте крови, понимаешь? Твоя мать очень походила на твою жену — прошу прощения, бывшую жену. Обе превыше всего ценили дорогие вещи, которые могли предложить деньги, вот только твоя мать не отличалась терпением. И я не знал, что она все еще питает надежды на брак с Жан-Полем, даже после того, как мы поженились. Я всегда знал, что те фотографии — дерьмо собачье.

— Какие фотографии?

— Твоя мать хранила фотоальбомы семейства Жан-Поля. Она наверняка показывала их тебе.

Фотоальбомы, которые она прятала в коробках в подвале, — те самые, что она забрала с собой. Майк вспомнил, как она спускалась в подвал и начинала перелистывать их. Несколько раз он заставал ее в слезах, и тогда она усаживала его рядом и рассказывала ему историю своей семьи. Своей семьи.

— Нет, — ответил он. — Не показывала.

— Он часто наезжал в Белхэм, пока я был на войне. Даже после того, как я вернулся домой, Жан-Поль продолжал бывать в Бостоне. Вы часто совершали тайные вылазки вдвоем, так что ты не мог не видеть его.

Слушая рассказ Лy, Майк рылся в памяти в поисках мужчины, которого видел на фотографиях. Но лицо француза казалось ему совершенно незнакомым. Слишком давно это было.