В память о Саре - Страница 58

Так вот, эти снимки сделал не Майк, а Лу. Лу, которому он приказал держаться от дочки подальше. Вместо этого тот подсматривал за Сарой в видоискатель фотоаппарата и украл эти мгновения их жизни.

Наверняка фотографий Сары на самом деле больше. У отца должны остаться целые катушки отснятой пленки.

Первым делом Майк просмотрел содержимое выдвижных ящиков комода. Ничего не найдя, он перешел к ящикам прикроватной тумбочки, коробкам из-под обуви в шкафу и даже заглянул под кровать. Ничего.

Может, остальные фотографии лежат в сейфе.

Войдя в свою старую спальню, Майк включил свет. Комната была совершенно пуста. Как и шкаф. Он достал из кармана швейцарский армейский нож, подаренный ему детьми Билла на прошлое Рождество и, выбрав лезвие, опустился на колени, чтобы приподнять уголок ковра. Взявшись за самый краешек, он хорошенько рванул его кверху.

Лу пришлось изрядно постараться, чтобы оборудовать этот тайник. Майк немного разбирался в сейфах. Несколько лет назад, когда Джесс решила хранить кое-какие важные документы дома, а не мотаться всякий раз за ними в банковскую ячейку, Майк проконсультировался у мастера из бостонской компании «Транко Сейф» по поводу наиболее подходящей модели. И хотя внешне сейф Лу ничем не отличался от его собственного — квадратный, из твердой стали с крышкой заподлицо, чтобы не выступать из-под ковра, — Майк готов был биться об заклад, что в модели Лу установлены невысверливаемые стенки и еще какая-нибудь сверхнадежная защита против взлома чем-то наподобие кувалды. Сейф был вделан в бетон, так что извлечь его без помощи тяжелого строительного оборудования не представлялось возможным.

Когда он был маленьким, сейфа здесь еще не было. Он был установлен меньше пяти лет назад. Когда Сара исчезла, а Джоуна еще не стал главным подозреваемым, Меррик со своей командой взяли Лу на мушку и перевернули дом вверх дном, предполагая, что Сару похитил кто-то из прежних дружков Лу. Тугодум Эд даже не заикнулся о том, что они нашли нечто вроде сейфа, битком набитого банкнотами — или фотографиями Сары, если на то пошло.

Майк набрал комбинацию цифр, повернул колесико и услышал щелчок — замок открылся.

Первым делом в глаза ему бросились туго скатанные ролики стодолларовых купюр, перетянутых резинкой. Майк взял наугад один и пересчитал. Десять тысяч — и это только в одном ролике. А здесь их чертова пропасть, в зависимости от глубины сейфа. Еще через пять минут он знал точную цифру.

— Господи милосердный…

В сейфе лежало полмиллиона — наличными.

«Еще бы, — сказал внутренний голос. — Если бы он отнес деньги в банк, правительство вмешалось бы и заморозило его счета».

В голову Майка пришла безумная мысль — пожертвовать их на благотворительность. Да, Лy, я нашел деньги и подумал, что лучше бы им попасть в другие руки. Ну, ты меня понимаешь — отдать их тому, кто действительно в них нуждается. Поэтому я взял да и отдал их Американскому обществу против жестокого обращения с животными. Это ребята, которые подбирают и выхаживают потерявшихся и бродячих собак. Не благодари меня, Лу. Выражение твоего лица — вот лучшая награда для меня. Это было бы самое памятное мгновение в его жизни, но Лу, пожалуй, преследовал бы его до самой смерти.

На дне лежал конверт, завернутый в полиэтиленовую пленку. Майк достал его и открыл.

Внутри лежали фотографии, но не Сары. На верхнем снимке, выцветшем и слегка пожелтевшем от времени, видны были люди, идущие по улице, застроенной домами из красного и белого кирпича со множеством фонарей. Поначалу Майк решил, что это Фэнейл-Холл в Бостоне. Но улочка выглядела не такой открытой, и в ней ощущалось нечто чужеродное.

Париж.

Майк вгляделся в лица на фотографии. Все они были ему незнакомы. Судя по одежде, снимок был сделан весной или летом. На обороте фотографии он увидел печать фотоателье: «16 июля 1976 года».

Июль. В том месяце Лу летал в Париж. Следующий снимок: блондинка с искусственной проседью сидит за столиком на тротуаре под белым навесом. Она читает газету, и лицо ее скрывают круглые солнцезащитные темные очки. Вокруг сидят другие посетители, они разговаривают и пьют кофе. Майк взялся за следующую фотографию. Это была снятая крупным планом та же самая женщина, только сейчас она отложила очки в сторону и улыбалась сидящему напротив мужчине. Мужчина повернулся к объективу спиной, но лицо женщины было видно совершенно отчетливо.

Это была его мать.

Он быстро просмотрел остальные фотографии. На каждой была снята мать со своим спутником, неизвестным мужчиной намного выше ее с ястребиным профилем, длинными бакенбардами и густыми, вьющимися черными волосами — банкиром или инвестором, судя по его костюму. Трудно сказать. Зато мать была от него без ума — в этом не было никаких сомнений. На всех фотографиях она держала его за руку. На последнем снимке мужчина обнимал ее за плечи, когда они шли по оживленной улице, и мать радостно улыбалась, глядя куда-то в сторону. Она была счастлива, вернувшись в Париж, свой родной город, в котором прошли ее детство и юность.

ГЛАВА 35

Подсознательно Майк ожидал встретить кого-то похожего на Сэм в мужском обличье: высокого, консервативно одетого человека с поджарой фигурой, поддерживающего форму с помощью утренних пробежек и послеобеденных матчей в сквош, мужчину, отрывающегося в выходные вместе со своими приятелями Престоном и Эштоном на палубе яхты, которую держит на пристани у своего летнего дома где-нибудь в Хайаннисе.

— Вы спрашиваете себя, как могло получиться, что еврейский парнишка выглядит, как Тони Сопрано, верно? — улыбнулся Вайнштейн, демонстрируя крупные лошадиные зубы. Вес его приближался к добрым тремстам фунтам, но на теле не было ни капли жира. — Моя мать — стопроцентная итальянка, а отец — чистокровный еврей. Я и мои младшие братья унаследовали внешность матери и ум отца. Я женился на итальянке, а у моих двоих детей кожа бледная, как у ирландцев. Причуды генетики, вот что я вам скажу.